...

Безделица, Крылов, натужный юморок.
Я басен толстый том едва-едва домучил:
Ну что за опусы, какой тяжёлый случай,
Зачем в Россию он всё это приволок?

Стишата про зверей к отеческим гробам –
В руках его приём писательский затаскан –
Зачем он это всё? Когда бы не кот Васька,
Что басни о слонах российским мужикам?

И басни, и Крылов – всё из желанья славы.
Не слушают его! Крылов своё твердит,
И басни нудные читает нам навзрыд,
Легко ногою в такт покачивая правой.

girl_haha
Это Мандельштам
Бессонница. Гомер. Тугие паруса...

Из Пикардии любимой
Я обычно никуда.
От Амьена до Парижа
Отменили поезда.
От Амьена до Парижа
Отменили поезда.

Крылов, кроме басен, стихов не знал,
Эзоп их придумал и Лафонтен.
Он басни по-русски пересказал,
Похуже, - но блеск не даётся всем.

А кавалергарды, графья, князья
И прочая публика от двора
Считали: свежее писать нельзя, -
Кричали – Крылову гип-гип ура.

Крылов всё боялся: разоблачат
Писания как-нибудь на балу,
Очистят от статуи Летний сад,
И будет стоять в чулане, в углу.

На далекой Амазонке Киплинга?

Ну ведь слышала что-то знакомое!
Проверяла, кстати перевод Симонова- про дурака, но там больше строк.

Тоже Киплинг

Гомер все на свете легенды знал

Несмотря на наличие трех (!) стихотворений одного автора - никаких идей.(((
Предположительно - допушкинский автор, но там их раз-два и обчелся, а никак.

Ты ругалась недолго, лишь вечер да ночь,
Поломала мне ногу и руку.
И всё время кричала: «Пошёл бы ты прочь!
Нежеланный, как жду я разлуку».

И секунды зависли. Я в лес побежал.
В нём мне встретился фавн волосатый.
Не румяный, поджаренный солнцем нахал,
Нет, не тот, нет, не тот, а горбатый.

Я присел с этим фавном вдвоём на пенёк,
И тот фавн с нежной грустью во взоре,
Вдруг завыл: «Лес велик, многодревен, высок.
Много ведьм, много леших есть в боре.

Тот, кто слушает скрип постаревших стволов,
Полон мыслей печальных и бедных.
Мы – из гущи ветвей, из медвежьих углов,
Много ведьм, много леших зловредных».

ПОДСКАЗКА к №271:

Ты бежишь по пустыне сквозь воздух дрожащий,
И песок утомленный, почти голубой,
Точно ворон, лениво на ветке сидящий,
Лишь поводит глазами, следя за тобой.

А за ним, как мираж, голубые барханы,
Распластав свои крылья, плывут, не спеша.
Не боясь ничего, величавы, туманны,
Не торопятся жить, как шальная душа.

Вот приблизились, тут же опять отдалились, -
Бесконечна их жизнь, беспросветна тоска,
Равнодушно, без всякого гнева умылись
Набежавшей волной голубого песка.

Поэт с фактурой доброго медведя,
А в нравственности – просто носорог.
В полётах его мысли есть порог –
Материален, но отнюдь не беден.
В нём каждый видел точность брадобрея,
И клоун – о реальности шутил,
Крича: «Я твой, я твой», что было сил.
Недаром звался он Иван Андреич.
Глазастый был мартышкосоловей,
И очень часто - с хитростью лисицы
Он подмечал все слабости людей,
И приземлял их на свои страницы.
Героев он животными нарек,
Но темой был обычный человек.

* * *
Животный мир моё пристрастие,
Их изучаю не спеша.
По всей земле моё участие –
И наполняется душа.

С животными так увлекательно,
И двух похожих не найти.
Упорство, верность - обязательны.
Ведь это не стишки плести.

Везде ищу закономерности
И аргументов строгий ряд,
А весь восторг – от достоверности,
И вывод твёрдый, как булат.

Ага, вот это - без вариантов, Бальмонт!

Я ласкал ее долго, ласкал до утра,

Вот и подсказка пригодилась!

Белый пожар

Я стою на прибрежье, в пожаре прибоя,

* * *
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша.

Про Людоеда- хорошо! Пусть на диету садится, а лучше вегетарианцем становится!))))

Про анти- может, один из медальонов Северянина?

Кстати, новый антипод:

Внаших рядах лестригоны!
Дал нам коней Диомед!
Любим борщи, потребляем бульоны
Если второго нет!

Мы, людоеды,
глоткой сильны своей!
После обеда
Солим своих гостей!
После и до обеда –
Солим своих гостей!

Средь инструментов проще всех литавры!
В их гром включая весь застывший мир,
Устроим на века мгновений пир
И самому себе присвоим лавры.
В минуту тяжкую отсутствия улова,
Когда все музы тягостно молчат, -
Нет никого, кто хоть секунду рад
Услышать имя скромное Крылова.
Понаписав творения свои,
Как клетки городского зоопарка,
Он волка сунул прямо в пасть к овчаркам,
Ягнёнку жало предсказал змеи.
Стих так себе – ни холодно, ни жарко,
Но наш, ведь в этих баснях все – свои.