...

Пути другого просто не сыскать
Чтоб подружиться с радостным пространством.
Здесь пушки ни к чему! Стихи писать
С богатым и обильным постоянством!
Возможно, увядаешь ты вдали,
Сады засохли, девственность пропала,
Ушли цветы, ушли с лица земли,
Твоя душа их раньше повторяла.
Могучей кисти мощные мазки
Покажут нам, того, кто так далёко.
Покажут тех, чьи прошлые грешки
Простило сердце с наступленьем срока.
В дар принеси дух дальней стороны
И строчки, что тобой сохранены.

Шекспир, в переводе Финкеля.

Сонет 16

Но почему бы не избрать путиТебе иного для борьбы победной
С злым временем? Оружие найти
Вернее и надежней рифмы бедной?
Ведь ты теперь в расцвете красоты
И девственных садов найдешь немало,
Тебе готовых вырастить цветы,
Чтоб их лицо твое бы повторяло.
И то, что кисть иль слабый карандаш
В глазах потомства оживить не в силах,
Грядущим поколеньям передашь
Ты в образах, душой и телом милых.
Себя даря, для будущих времен
Своим искусством будешь сохранен.

Новый полный антипод, не перевод: Во тьме сухой сиреневого шума
Январь застыл, как мёрзлая вода.
И в дом, где не бывала никогда,
Ты шла весь год, что о тебе не думал.

На плечи ты накинула горжетку
Снежинок лёгких, сотканных в узор,
Не знавших сожаленья до сих пор.
И плечи мерзли, как под снегом ветка.

Твоих волос не гладил я мягчайших!
И не касался рук твоих легчайших.
И не глядел я в глубь печальных глаз.
Твоя обитель с небом соседству,
Тебя сберечь я не придумал средство,
Покой навряд ли ожидает нас.

Это , правда, не перевод?

Пабло Неруда
СОНЕТ 40

Во влажном свете тишины зелёной
Июль дрожал и бился мотыльком.
От скал, чей профиль с детства нам знаком,
Ты шла сквозь миг, в одну тебя влюблённый.

Несла в руках ты ржавые охапки
Морских цветов, растерзанных волной,
Взметнувших жалость лишь в тебе одной.
И руки жгли просоленные тряпки.

Я так люблю твой гладкий камень кожи!
И ноготков на пальцах нет дороже.
Мне мил разлитый счастьем щедрый рот.
Мой дом, с морской пучиной по соседству,
Своей рукой обереги от бедствий
И защити покой мой от невзгод.

УНИКУМ

Солнце снизу поднимается в зенит
Новый день помытым зеркалом горит.

Наполняются звучаньем голосов,
Колокольным звоном башенных часов

И проспекты, и бульвары, и дворы.
Время мчится самокатом детворы.

Лечит умник свои почки в Трускавце.
Он и песня, и певец в одном лице.

Чудаков, уверен, нет таких как он:
В лучшем случае – один на миллион

Или меньше, не отыщешь двойника.
Уникален, как удачная строка.

Новый полный антипод, перевод: 

Какая нынче вера прошлым дням?
Не стоит мучить рифмами бумагу!
Метафоры вполне послушны нам,
И строки звонки, но за дверь ни шагу!
Мы недостатки наши воплотим
В страницах и компьютерных программах,
Дивятся предки: «Удаётся им
Приличный вид хранить и сркеди хлама».
И восхитятся юностью стиха,
Ведь он почти совсем не привирает,
Серьёзность мысли очень неплоха,
А ритм, как будто батальон шагает.
Мой прадед, коль бы смог до нас дожить,
И он стихами стал бы говорить.

Павел Антокольский
Двойники

С полумесяцем турецким наверху
Ночь старинна, как перина на пуху.

Черный снег летает рядом тише сов.
Циферблаты электрических часов

Расцвели на лысых клумбах площадей.
Время дремлет и не гонит лошадей.

По Арбату столько раз гулял глупец.
Он не знает, кто он — книга или чтец.

Он не знает, это он или не он:
Чудаков таких же точно миллион.

Двойники его плодятся как хотят.
Их не меньше, чем утопленных котят.

Из старых тетрадей, не перевод:

В моём мозгу всему найдётся место,
Мой мозг – левиафан.
Он созидает слаженней оркестра,
Жаль, смертен старикан.

Начало жизни. Было ли начало.
Понять я не могу
Не свете повторений очень мало,
Лишь встречи на бегу.

Когда ночная тьма на землю ляжет,
Увидим ли мы знак?
Хоть плачь, хоть смейся, всё равно не скажет
Никто, нигде, никак.

А зов небес лишь кабалит сомненьем,
И никаких чудес.
Неодолимо то разъединенье
Натуры и небес.

Смотрю на небо просветлённым взором,
Меня ничто не держит на земле...
Стою в степи – под звёзд ночным узором, –
Во мне взлететь желанье, как в орле.

Не покорюсь, не отступлю, восстану,
И не умру, во мне есть смелость жить.
От всей души молиться Богу стану
И наконец сумею полюбить.

Я к звёздам, к звёздам руки простираю
И вижу уходящий Млечный путь...
Даю вам слово – истину не знаю, –
Но я её найду когда-нибудь.

В моём мозгу всему найдётся место,
Мой мозг – левиафан.
Он созидает слаженней оркестра,
Жаль, смертен старикан.

Начало жизни. Было ли начало.
Понять я не могу
Не свете повторений очень мало,
Лишь встречи на бегу.

Когда ночная тьма на землю ляжет,
Увидим ли мы знак?
Хоть плачь, хоть смейся, всё равно не скажет
Никто, нигде, никак.

А зов небес лишь кабалит сомненьем,
И никаких чудес.
Неодолимо то разъединенье
Натуры и небес.

В моче нашли излишний сахар, Хоть ты порадуй сердце мне,
Не гладь меня: погладь рубаху,
Да горькой выпьем в тишине.
Прижмусь к тебе лицом небритым,
Не спится, всё стучат копыта,
Когда хрипит сурово ночь,
Гонимая зарёю прочь.

Зинаида Гиппиус

Смотрю на море жадными очами,
К земле прикованный, на берегу...
Стою над пропастью - над небесами,-
И улететь к лазури не могу.

Не ведаю, восстать иль покориться,
Нет смелости ни умереть, ни жить...
Мне близок Бог - но не могу молиться,
Хочу любви - и не могу любить.

Я к солнцу, к солнцу руки простираю
И вижу полог бледных облаков...
Мне кажется, что истину я знаю -
И только для нее не знаю слов.

Она же
ЛЮБОВЬ

В моей душе нет места для страданья:Моя душа - любовь.
Она разрушила свои желанья,
Чтоб воскресить их вновь.

В начале было Слово. Ждите Слова.
Откроется оно.
Что совершалось - да свершится снова,
И вы, и Он - одно.

Последний свет равно на всех прольется,
По знаку одному.
Идите все, кто плачет и смеется,
Идите все - к Нему.

К Нему придем в земном освобожденьи,
И будут чудеса.
И будет все в одном соединеньи -
Земля и небеса.

Какая нынче вера прошлым дням?Не стоит мучить рифмами бумагу!
Метафоры вполне послушны нам,
И строки звонки, но за дверь ни шагу!
Мы недостатки наши воплотим
В страницах и компьютерных программах,
Дивятся предки: «Удаётся им
Приличный вид хранить и сркеди хлама».
И восхитятся юностью стиха,
Ведь он почти совсем не привирает,
Серьёзность мысли очень неплоха,
А ритм, как будто батальон шагает.
Мой прадед, коль бы смог до нас дожить,
И он стихами стал бы говорить.

ШекспирСонет 17
Перевод А.М. Финкеля

Поверят ли грядущие века
Моим стихам, наполненным тобою?
Хоть образ твой заметен лишь слегка
Под строк глухих надгробною плитою?
Когда бы прелесть всех твоих красот
Раскрыла пожелтевшая страница,
Сказали бы потомки: "Как он лжет,
Небесными творя земные лица".
И осмеют стихи, как стариков,
Что более болтливы, чем правдивы,
И примут за набор забавных слов,
За старосветской песенки мотивы.
Но доживи твой сын до тех времен, -
Ты б и в стихах и в нем был воплощен.

В моче нашли излишний сахар,Хоть ты порадуй сердце мне,
Не гладь меня: погладь рубаху,
Да горькой выпьем в тишине.
Прижмусь к тебе лицом небритым,
Не спится, всё стучат копыта,
Когда хрипит сурово ночь,
Гонимая зарёю прочь.

Наше ВСЁ
Пушкин

В крови горит огонь желанья,
Душа тобой уязвлена,
Лобзай меня: твои лобзанья
Мне слаще мирра и вина.
Склонись ко мне главою нежной,
И да почию безмятежный,
Пока дохнет веселый день
И двигнется ночная тень.

Спасу дельфина в Северском Донце
Или прославлюсь как-нибудь иначе.
Страна найдёт вождя в моём лице,
И все от умиления заплачут.

Они меня развесят в городах
Портретами, и будут все довольны.
Построят мавзолей – хранить мой прах,
И зазвонят с высокой колокольни.

Во всех газетах – вести обо мне,
Подписчики другого не читают.
Возглавлю я все органы в стране,
Лишь появляюсь, сразу гимн играют.

Я заведу слоновник во дворце,
В любви и дружбе будут лишь удачи,
Страна найдёт вождя в моём лице,
И все от умиления заплачут.

ШпаликовАх, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе
Страна не зарыдает обо мне
Но обо мне товарищи заплачут
Они меня на кладбище снесут
Простят долги и старые обиды
Я отменяю воинский салют
Не надо мне гражданской панихиды
Я никогда не ездил на слоне
Имел в любви большие неудачи
Страна не зарыдает обо мне
Но обо мне товарищи заплачут

«Милые березовые чащи», - По ТВ читал Сергей Безруков, На закуску я глаза таращил. Нет простору, вот так штука. Я тогда воспринимал несчастья Совершенно невсерьёз, Хоть и не рассчитывал на счастье, Но не лил напрасно слёз. Что б тогда со мною ни случалось, Нынче повторяется опять, Слезть бы с чердака, такая малость: Без задержки паруса поднять.

Цитата (Well-wisher)* * * Мне нравится смотреть, как ты идёшь. Своя, прямая, чистая, как ангел, По полю, где звенит на солнце рожь, Проснувшись, сбросив прошлого останки. И до того, летящую вдвоём Среди равнин, на мотоцикле, Слуга твой верный дальний окоём, И я – служить привыкли.

«Милые березовые чащи», -По ТВ читал Сергей Безруков,
На закуску я глаза таращил.
Нет простору, вот так штука.

Я тогда воспринимал несчастья
Совершенно невсерьёз,
Хоть и не рассчитывал на счастье,
Но не лил напрасно слёз.

Что б тогда со мною ни случалось,
Нынче повторяется опять,
Слезть бы с чердака, такая малость:
Без задержки паруса поднять.

Снова наполнять стаканы ромом,
Этим всех шокируя вокруг.
К старости не все, наверно, дома,
Забываешь – потерялся нюх.

В звонкие мгновения рассвета
По дорожке серенькой бегу.
Все стихи забыл, хоть был поэтом,
Честным людям без зазренья лгу.

В те рассвета звонкие мгновенья
Я не слышу какрканья ворон.
Трачу деньги, как стихотворенья,
Сам о себе думаю – умён.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Как же так, кричу я, почему?
Всё не так должно быть непременно,
Смерти не хочу и не приму. 

А это Гандлевский!"Расцветали яблони и груши", -
Звонко пела в кухне Линда Браун.
Я хлебал портвейн, развесив уши.
Это время было бравым.

Я тогда рассчитывал на счастье,
И поэтому всерьез
Я воспринимал свои несчастья -
Помню, было много слез.

Разные истории бывали.
Но теперь иная полоса
На полуподвальном карнавале:
Пауза, повисли паруса.

Больше мне не баловаться чачей,
Сдуру не шокировать народ.
Молодость, она не хер собачий,
Вспоминаешь - оторопь берет.

В тихий час заката под сиренью
На зеленой лавочке сижу.
Бормочу свои стихотворенья,
Воровскую стройку сторожу.

Под сиренью в тихий час заката
Бьют, срывая голос, соловьи.
Капает по капельке зарплата,
Денежки дурацкие мои.

Не жалею, не зову, не плачу,
Не кричу, не требую суда.
Потому что так и не иначе
Жизнь сложилась раз и навсегда.

1981

* * *Мне нравится смотреть, как ты идёшь.
Своя, прямая, чистая, как ангел,
По полю, где звенит на солнце рожь,
Проснувшись, сбросив прошлого останки.

И до того, летящую вдвоём
Среди равнин, на мотоцикле,
Слуга твой верный дальний окоём,
И я – служить привыкли.

Поклонников толпой окружена,
Весны дыханье слушаешь летящей.
Сад расцветает, жизнь надежд полна.
Сад расцветёт, жизнь будет настоящей.

и снова он.

Мне нравится смотреть, как я бреду,Чужой, сутулый, в прошлом многопьющий,
Когда меня средь рощи на ходу
Бросает в вечный сон грядущий.

Или потом, когда стою один
У края поля, неприкаян,
Окрестностей прохожий господин
И сам себе хозяин.

И сам с собой минут на пять вась-вась
Я медленно разглядываю осень.
Как засран лес, как жизнь не удалась.
Как жалко леса, а её — не очень.